Профессор Асылбек Избаиров:

«Радикальный секуляризм – Дамоклов меч для государственности Казахстана»

 В МАЖИЛИСЕ РК опять встал вопрос о регулировании религиозной одежды. Сообщается, что в закон «О профилактике правонарушений» предложена поправка, предусматривающая запрет на ношение в общественных местах «предметов одежды, препятствующих распознаванию лица». Речь, очевидно, идет о мусульманских вуалях - никаб, оставляющих открытыми только глаза (данный посыл правильно интерпретировали все медиа, кто сообщил об этом). Хотя прямо это и не говорится, однако список предлагаемых исключений открыто демонстрирует, что закрывать лицо «в интересах общественной безопасности» предлагается практически только верующим. Всем остальным же закрытие лица предлагается разрешить. Кроме того, последние недели продолжается атака на религиозные вузы Казахстана, в том числе за то, что в них преподаются… светские специальности. Активисты требуют запретить вообще специальности «исламоведение», «религиоведение» под предлогом того, что их преподают в рамках государственного заказа, не только в светских, но и в религиозных вузах. Создается ощущение, что страна опять встала перед рукотворным кризисом, раздуваемым теми, кто пытается искусственно противопоставить государство и верующих. Поговорить об этом с нами согласился директор Института геополитических исследований, профессор Асылбек Избаиров.

- Асылбек Каримович, как Вы оцениваете такое предложение законодателей?

Думаю, что мы имеем дело с классическим случаем исламофобии, поскольку предлагаемая поправка прямо предполагает дискриминацию людей по признаку их отношения к религии, что статья 14 Конституции РК, по идее, запрещает. Даже в краткой информации об этом видно, что предполагается запретить ношение «в общественных местах предметов одежды, препятствующих распознаванию лица», но исключение «составят случаи, когда это необходимо для исполнения требований законов Казахстана, служебных (должностных, трудовых) обязанностей, в медицинских целях, гражданской защиты, при погодных условиях, а также для лиц, принимающих непосредственное участие в спортивных, спортивно-массовых и культурно-массовых мероприятиях». То, есть, всем – курьерам, клоунам, детям на Хэллоуин, врачам, больным, лицам, просто боящимся солнца и ветра, а также всем прочим – закрывать лицо можно, и только мусульманкам – нет.

Понятное дело, что если эта мера и имеет какое-то отношение к обеспечению национальной безопасности, то только в извращенном исламофобном понимании, когда все мусульмане априори считаются «группой риска» или «экстремистами». В реальности же, эти меры, будь они приняты, как закон, станут документальным свидетельством паранойи властей страны в адрес верующих, но будут легко обходиться – все те же граждане, кто носит никаб, просто наденут медицинские маски. Как проверить «обоснованность» медицинского применения маски, если медики в принципе рекомендуют их надевать, если у вас есть даже просто подозрение на респираторную инфекцию, а в целом – носить их всем в общественных местах, чтобы уберечь себя от заражения или просто грязного воздуха? Не секрет, что воздух во многих городах страны полон вредных выхлопов – и запрещать людям защищать себя от этого также прямое нарушение Конституции РК, которая утверждает, что граждане имеют право на охрану здоровья.

Кроме того, не понимаю, почему наших депутатов не смущает само по себе регулирование одежды граждан – что в принципе противоречит Основному закону страны, гарантирующему защиту граждан от дискриминации по мотивам отношения к религии. Если мы - демократическое государство, то как оно вообще может хоть как-то вмешиваться в то, что люди носят? А как быть иностранцам? Мы только-только наладили туризм из арабских стран, откуда приезжают женщины, в том числе, и в никабах, а из Китая могут приехать в санскини – специальных масках против загара. Этим запрещательством мы будем бить еще и по туризму! Несмотря на то, что в Конституции прямо указано - все равны перед законом - некоторые наши законодатели хотят создать запрет, который будет касаться практически только религиозных граждан нашей страны, что является очевидной несправедливостью.

Думаю, что здесь мы имеем дело с тем, про что президент Токаев на последнем Курултае в Бурабае сказал: «…участились случаи, когда необдуманные действия отдельных невежественных людей и провокаторов негативно влияют на восприятие ислама в мире». Такие предложения и законы носят откровенно провокационный характер, ибо в реальности не имеют ничего общего с обеспечением безопасности, зато эффективно противопоставляют государство и верующих.

- Ну, а вот многие пишут в комментариях под этой новостью, что такой запрет правильный, потому что «у нас светское государство».

- Это, уже классическое заблуждение – путать общество и государство! Ошибка таких воззрений в том, что общество – это совокупность всех граждан Казахстана, а государство – это политический механизм, форма устройства общества – институт, инструмент управления обществом на определенной суверенной территории. И если государство у нас действительно светское и четко отделено от религии, то общество – всех его членов в совокупности – это ни к чему не принуждает. Люди-то не обязаны быть отделены от религии! Более того, им это прямо гарантирует наша Конституция, провозглашая свободу совести и вероисповедания. Важно понимать: государство и общество – это связанные понятия, но совсем не синонимы. Проведу аналогию – у нас демократическое государство, но разве все его граждане обязаны быть либералами и демократами по своим воззрениям? Конечно же, нет.

Поэтому, когда государство вмешивается в частное дело граждан, пытаясь регулировать то, что люди верят в Бога, что носят и как выглядят – как раз это и есть нарушение принципа светского государства. Такое вмешательство – это уже не светскость, а то, что мы в русском языке определяем, как секуляризм. В нашем случае – еще и радикальный.

- Светскость и секуляризм – это, не одно и то же?

- Только на первый взгляд. И хотя, например, в английском языке – это, одно слово, в русском языке мы и говорим о разных, хотя и связанных между собой понятиях. Светскость — это принцип организации работы государства. В соответствии с ним, государство нейтрально к любой религии, оно не поддерживает, но и не препятствует религиозным группам, не принимает решения на основе религиозных догм и не дает предпочтения одной религии над другой. Что же касается секуляризма, то – это, идеология, которая предполагает не только отделение государства от религии, но и часто носит откровенно враждебный характер по отношению к религии, стремясь полностью вытеснить ее из общественной жизни и культуры общества. Синоним секуляризма – лаицизм, французское слово. И не случайно, потому что именно во Франции борьба с религией приняла самые откровенные и уродливые формы. Правда, их потом переплюнули большевики и чучхеисты.

Если кратко, то светскость — это практический и нейтральный принцип управления, а секуляризм — это идеологическая позиция с очевидным антирелигиозным посылом. Светскость, как принцип, не имеет градации – она либо есть, либо нет. Секуляризм же, как идеология, предполагает процесс внедрения – секуляризацию. Это очевидная разница, демонстрирующая нам различие между упомянутыми понятиями.

Как уже я уже упоминал выше, светское государство появилось под воздействием идей секуляризма в континентальной Европе, прежде всего, во Франции, как следствие Французской революции. Если помните, тогда в борьбе с религией революционеры пошли вплоть до отмены календаря. В остальной Европе, даже с переходом на республиканское правление, подобный радикализм в отношении религии уже не практиковали. В конце концов, мы с вами до сих пор живем же по христианскому летоисчислению в светском государстве. И Конституция этого государства говорит нам, что «никто не может подвергаться какой-либо дискриминации по мотивам … отношения к религии и убеждений».

Под влиянием исторических и политических процессов «светскость» и «секулярность» разошлись на основе семантических различий. Светский человек живет своей головой, светское государство устанавливает общие равные правила для всех, а секулярист борется с религией, устанавливая режимы, запрещающие веру в Бога. Самый яркий для нас пример секулярного государства – СССР, особенно вначале, когда большевики физически уничтожали священников и мулл, запретив религию на всем пространстве созданного ими государства.

- То есть, наличие светского государства, не должно влиять на запреты для верующих?

- К сожалению, будучи бывшей советской республикой, мы стали наследниками традиции, в которой правил радикальный секуляризм, налагавший систему ограничений, запретов на религию и насаждавший в обществе недоверие к религиозным гражданам. К сожалению, этот советский гештальт негативного отношения к религии у нас так и остался - не закрыт. И проявляется это, в частности, в этой самой путанице между «светскостью» государства и «секуляризмом» части общества. Причем, секуляризмом, повторюсь, радикальным.

Все это и вызывает конфликты, когда секуляристы начинают требовать от государства проявлять враждебность к религии, отстаивают необходимость ее выдавливания из общественной жизни. И это при том, что в большинстве светских стран мира нет никаких ограничений, налагаемых на религиозные воззрения граждан, и государство даже не видит никакой проблемы в том, чтобы идти им навстречу и давать им возможность удовлетворять свои нужды в рамках своей религии. Думаю, что в английском языке «светский» – это secular, именно потому, что в англоязычной среде секуляризм никогда не был таким радикальным антиклерикализмом. Не случайно же король или королева Британии – не только глава государства, но и Англиканской церкви.

Таким образом, нам надо помнить, что по Конституции нашей страны, светское государство – это не репрессивно-секулярное государство. Что же касается общества, то в нашей стране определяется современными антропологами и социальными философами, как постсекулярное.

- Расшифруйте, пожалуйста…

- После двух мировых войн в Европе, развязанных последователями идеологии антропоцентризма, прогресса и, в том числе, секуляризма, на Западе возникла концепция постсекулярности – от терминов «после» и «антирелигиозность». Идея постсекулярности, постсекуляризма заключается в том, что раз прогресс не привел к исчезновению или, как сейчас модно говорить, «отмене» религии, если она остается важным институтом общества, значит, надо искать способы гармоничного сосуществования с ней.

Немецкий философ Юрген Хаберсмас, а затем канадец Чарльз Тейлор пришли к идее необходимости реинтеграции (или религитимизации) религиозности в общественное пространство. В дальнейшем их идеи активно разошлись по миру и, к примеру, сегодня активно разрабатываются даже в соседней России. Идея постсекуляризма проста – рационализм должен найти способ сосуществовать с религией на основе идей демократии и светскости. Как отметил коллега Хабермаса и Тейлора, Хосе Казанова, «становиться постсекулярными — совсем не значит обязательно становиться снова религиозными», это значит - пересмотреть упрощающее противопоставление религиозного и секулярного, как до-рационального и рационального. Похожим образом выразился российский философ Михаил Ильченко: «Постсекулярное мышление признает опыт веры как легитимный источник знания». Сегодня, когда наука дошла до осознания того, что даже эффект наблюдателя непосредственно влияет на частицы, отрицать нематериальный, духовный опыт становится все сложнее.

История показала, что даже с убыстрением технического и социального прогресса в информационный век религия не исчезает, а после изгнания веры из общественных и государственных отношений никуда не исчезают войны и геноцид. Соответственно, радикальный секуляризм, как идея - ошибочен. Да, мы видим страны, где лаицизм все еще активен, это – прежде всего, Франция. Но мы также видим страны, где светское государство очень успешно взаимодействует с постсекулярным обществом, не пытаясь воевать с религией. Это – США, Великобритания, Германия, страны Скандинавии. И их опыт показал, что светскость и государственность этих стран никак не пострадала оттого, что их граждане носят платки и бороды в школе, в армии, полиции, в парламенте. В Англии, к примеру, есть даже шариатские суды для желающих, и ничего – мы же сами приняли британское правосудие в Международном финансовом центре Астана, а не французское.

Кроме этого, давайте ориентироваться и на декларативные установки государства. Если президент Касым-Жомарта Кемелевич Токаев говорит, что «миссия религии — консолидация нации», то было бы странно заниматься подавлением религиозных свобод в форме регулирования того, как и кто должен одеваться. Если государство хочет, чтобы религия помогала ему в консолидации нации, то оно должно перестать ее боятся и начать доверять. Кстати, сама установка главы государства – она также полностью укладывается в модель «светское государство плюс постсекулярное общество». Проблема для некоторых чиновников и депутатов, как мне видится, лишь в том, чтобы осознать, что это значит.

- И что это значит?

- «Постсекулярное общество плюс секулярное государство» подразумевает, что приверженцы нерелигиозных и религиозных взглядов должны научиться гармонично сосуществовать друг с другом. Чему государство, будучи институтом управления, должно способствовать. Совместно это и будет обеспечивать консолидацию нации. Мы, как общество, и государство, как система управления, должны выработать правила и культуру взаимного уважения, взаимного доверия и толерантности, чтобы жить, максимально гармонично сосуществуя. Статус светского – то есть нейтрального - государства полностью соответствует этим задачам: оно, как третейский судья, должно быть непредвзятым, обеспечивая сосуществование светских и религиозных граждан.

Происходить это должно через выработку стандартов нашего совместного проживания. Есть, к примеру, самые простые стандарты, которые мы все знаем: это правила дорожного движения, которые обязательны для всех и базируются на универсальных принципах – защите человеческой жизни и здоровья. Они же вполне себе предполагают ради массовых мероприятий временно перекрывать улицы. Например, после концертов, футбольных матчей, марафонов и… пятничных молитв. И это работает – уже сейчас полицейские довольно эффективно регулируют движение возле мечетей по пятницам.

Таких стандартов еще очень много и большинство из них – это законы. Но очень важно, чтобы они преследовали одну цель – обеспечить гармоничное сосуществования всех граждан страны. Для этого есть два способа - инклюзивность и эксклюзивность. Эксклюзивность – это, исключительность, то есть то, что нужно для отдельной группы, а не для всех. Например, музыкальные и спортивные школы, школы для детей с особенностями развития, духовные семинарии и медресе. Они нужны не всем, но есть люди, которым они нужны, поэтому государство идет навстречу этим группам населения и позволяет такие заведения. Сегодня, когда радикальные секуляристы требуют отменить специальность «религиоведение», а религиозные учебные заведения закрыть под предлогом того, что «у нас светское государство», это нарушается именно принцип эксклюзивности, хотя он лежит в основе гуманистических и демократических основ государства.

Второй способ обеспечения гармонии в обществе со стороны государства – инклюзивность. Это - когда общие стандарты дополняются нуждами групп, которым необходимы особые условия. Например, колясочникам нужны пандусы – государство включает это в требования к общественным пространствам. Смысл инклюзивности в том, что общество признает нужды людей с особыми потребностями, и идет им навстречу, чтобы они не чувствовали себя ограниченными в возможностях.

Ну, а если мы просто расширим область ее применения – от людей с физически ограниченными возможностями до тех, кто имеет особые религиозные потребности - мы получим готовую модель стандартов постсекуляризма. И ведь многое из этого у нас уже было! Во многих общественных пространствах были специальные помещения для намаза. Но в результате аналогичной исламофобской кампании, был введен законодательный запрет на них, хотя он, фактически, не соблюдается.

Если запретить намазханы, верующие будут читать намаз, где придется – их обязанности перед Всевышним не может отменить ни один запрет. В итоге, читающие намаз прямо на улице или в публичных местах теперь смущают нерелигиозное население еще больше, чем, если бы они тихо это делали в специализированных помещениях. Ну, и в зданиях международного уровня, например, аэропортах – обеспечение комнатой для поклонения является частью мирового стандарта.

Конечно, никто не должен теперь требовать везде обеспечить ему намазхану. Но хотя бы там, где сам владелец помещения решает ее открыть для своих клиентов и работников, пусть это не будет нарушением законов и правил. Такие запреты, хотя они не соблюдаются, все равно дают радикальным силам возможность утверждать, что государство в Казахстане «борется против религии». Кстати, запрету никабов в нашей стране, если будет таковой принят, больше всего обрадуются тоже как раз экстремисты – у них появится новый аргумент в пользу того, что «власти страны целенаправленно выступают против Ислама». А у нас - тех, кто должен переубеждать верующих, дерадикализовывать обманутых, на один мощный аргумент будет меньше. Как мы видим, радикальный секуляризм – это самый настоящий Дамоклов меч для государственности Казахстана. Вдохновляемые им запреты бессмысленны, но укрепляют позиции религиозных радикалов.

А ведь в Казахстане есть прекрасные примеры успешной инклюзии – то же введение стандарта «халал» для пищевой продукции. Он же не стал обязательным для всех производителей, но зато позволяет мусульманам Казахстане удовлетворять свои нужды. Часто вижу, что продукцию стандарта «халал» выбирают не только мусульмане, и ничьи атеистические взгляды или светские интересы от этого не пострадали! Эти примеры доказывают, как светское государство может создавать условия, учитывающие потребности разных групп, не нарушая принцип нейтральности и укрепляя гармонию в обществе.

Важно понимать, что, если государство рассчитывает, что религия будет консолидировать общество, мы не должны ограничивать ее проявления из страха перед тем, что она может в будущем играть в обществе более важную роль! Речь, конечно же, не идет о том, чтобы государство никак не противодействовало экстремистской идеологии. Но тут все просто - ее признаком является покушение на конституционный строй, а также легитимизация насилия. Если же верующий не нарушает законы страны, то для ее развития было бы лучше, чтобы он был патриотом, а не маргиналом. Бессмысленные запреты никабов – шаг в противоположном от гармонизации отношений в обществе направлении. Такие меры девальвируют само понятие «Справедливый Казахстан» и слова президента Токаева о том, что «в Казахстане никогда не было дискриминации людей по этническому, языковому или религиозному признаку».

Аргументы секуляристов по поводу того, «что казахи не носили хиджабы и никабы», или распространяются на все виды «нетрадиционной» по сравнению с казахской традиционной одеждой – начиная с мини юбок и джинсов, или не должны приниматься вообще. Потому что тогда, это будет аргументация дискриминационных мер, которые будут ограничивать в одежде (подумайте только, мы говорим об ограничении одежды в XXI веке!) только религиозное население. А дискриминация – это всего лишь несправедливость. Несправедливость всегда имеет последствия, начиная с маргинализации, заканчивая радикализацией. Причем, неважно – происходит дискриминация по религиозному, языковому или этническому признаку.

Хотелось бы процитировать в этом свете высказывание депутата Мажилиса Айгуль Куспан, поддержавшей слова президента о недопустимости дискриминации в Казахстане. Она заявила, что это напоминание важно адресовать тем, кто сегодня позволяет себе делить людей по признаку языка или веры. Г-жа Куспан сказала, что «те, кто цепляется к людям за незнание языка, или… те, кто в каждой девушке в мусульманском платке видит «арабқұл» и безнаказанно оскорбляет верующих» - все они сеют рознь в нашем обществе.

- Какова Ваша рекомендация для законодателей?

- Думаю, что, только вполне осознав себя постсекулярным обществом, мы сможем двигаться к сильной, единой нации. Государство, как нейтральный институт, задающий стандарты, используя инструменты инклюзивности и эксклюзивности, должно добиваться того, чтобы каждый в нашем обществе, каждый гражданин Казахстана, получил комфортные условия для своего существования. На этой базе будет формироваться казахстанский патриотизм и искренняя гражданственность.

Хуже всего, когда государство говорит одно, а делает другое. Президент Токаев прямо назвал религию и традиции важными составляющими национальной идентичности, а в парламенте есть люди, которые не могут придумать, как еще бы ограничить права верующих. Я вижу, что отдельные активисты уже заговорили о том, чтобы запретить обрезание мальчикам: мол, это «насилие» против детей, его можно делать только после 18. Почему-то они не против прокалывания ушей у девочек – наверное, только потому, что это не религиозный обычай, а то бы тоже уже начали требовать запретов.

Резюмируя, хотел бы процитировать определение российского религиоведа Любови Денисовой: «Постсекулярность — это не столько религиозный ренессанс, сколько новая стратегия идентичности». Если мы сегодня выстраиваем основы будущей политической нации Казахстана, то именно постсекуляризм может и должен стать одним из ее столпов, поскольку произрастает из основ нашей идентичности и представляет собой действенную стратегию ее реализации.