По следам белого носорога
Кладбище носорогов посреди саванны, которое похоронены на территории заповедника Ol Pageta
Общение с дикими животными становится все более приятным, чем общение с людьми. Почему?
Юрий Сигов, Найроби
Вообще-то все вменяемые люди, со здравой психикой и обычными, «не политическими жизненными интересами» откровенно устали. И от того, что все нынче в международных отношениях поставлено с ног на голову. И от того, что персонажи, даже с виду вполне уважаемые, и даже представляющие один и тот же народ мордуют друг друга вот уже почти четыре года. А другие, которые из той же самой языковой и этнической семьи, не просто воюют друг с другом десятилетиями, но и проявляют в отношении своих братьев и сестер такую жестокость, что никаким, даже самым диким животным не снится.
И, кстати, о них самых – животных, которых принято почему-то людьми-человеками называть «братья наши меньшие». Когда рядом с тобой не просто стоит, а еще и пошевеливает хоботом огромный слоняра с метровыми клыками, то становится как-то не по себе. И еще неизвестно, кто из нас в такой ситуации будет «братом поменьше», а кто – «большим животным начальником». И вообще – наверное, с животными, даже самыми хищными, непокорными на первый взгляд, размерами от нескольких тонн до 5-ти метровой высоты куда проще найти общий язык, чем со многими «хомо сапиенс». Особенно, если контактировать с животными на разумном расстоянии, и в сопровождении того, кто их повадки и поведение давно уже изучил.
И здесь Африка даст сто очков любому континенту вперед, потому как только в этих краях можно воочию понять, что такое живая природа, насколько она в принципе беззащитна перед человеком. И насколько именно сейчас при всех общечеловеческих пертурбациях именно к общению с животными напрямую, без посредников, тянет все большее число вроде бы живущих в совсем иных условиях, чем местные племена тех же «детей саванн» масаев. Хотя и они все чаще покидают родные поселения и перебираются в города. Оставляя после себя мигрирующие из страны в страну стада зебр, антилоп гну, бородавочников и многих других «детей африканской природы».
Иногда даже не верится, что всего в паре десятков километров от огромного, кишащего людьми мегаполиса, может находиться девственная саванна. В которой рано утром можно на всепроходимом джипе выехать в ее бескрайние просторы, чтобы полюбоваться дикой, по большей части все еще нетронутой человеком природы. Главными героями которой являются большие и маленькие зверюшки, птички, насекомые, рептилии и прочее, что с жизнью людей что раньше, что сейчас не имеет ничего общего…
Гиены выходят на охоту. На столичных школьников
Когда впервые попадаешь в Кению, то возникает ощущение, что здесь мирно и без особых хлопот уживаются две совершенно разные страны. Одна – работающая в просторных офисных зданиях, имеющая апартаменты-кондоминиумы с очень даже приличным сервисом и окрестностями (правда, все, что поцивильнее и побогаче, непременно должно быть окружено забором немалой высоты, и с наличием либо нескольких охранников, либо устрашающего вида огромных собак). Эти люди посещают престижные рестораны, учат своих детей по большей части за границей, и проводят отпуска в Дубаи, Иоханнесбурге или Лондоне.
Другая Кения живет совсем иной жизнью. Она по утрам стоит в часовых пробках (хотя недавно построили расположенную на высоте десятиэтажного дома скоростную магистраль, но она спасает от жуткого трафика лишь частично), пытается целый день заработать хотя бы несколько шиллингов, чтобы потом с трудом свести концы с концами. А еще радом со столицей страны Найроби расположен так называемый городок ООН. Где тьма международных чиновников, непонятно чем, и зачем занимающихся, живет вообще той жизнью, которая даже вполне приличного уровня кенийцам вовсе недоступна.
Но так или иначе, слава Кении и ее основная привлекательность - обязательность в глазах хотя бы мало-мальски сведущего гостя из-за границы - ее национальные парки. Самые известные и предлагаемые всеми туристическими агентствами «цивилизованных стран» - это отели-палаточные лагеря для гостей в области Масаи Мара, а также сравнительно недалеко расположенного от столицы парка Амбоселли. Чуть менее популярны отели и парки района Лайкипия – но туда ехать более трех часов от Найроби, и пока далеко не в таком массовом количестве, как в другие точки страны, направляются туристы из более, чем полусотни стран.
Есть еще популярные курорты на берегу Индийского океана, где по сути дела и не Африка это вовсе, а значительный кусок настоящей Индии. Вот только говорят там на ломанном английском, а в ходу все-таки в основном местный язык суахили, либо исковерканный вариант арабского. Китайцы построили здесь железную дорогу, поставили свой подвижной состав, обучили кенийских машинистов – и теперь из столицы страны Найроби можно добраться до главного порта на берегу океана – бывшей уже столицы Момбасы за 5-6 часов. А там - курорты на пять звезд, роскошные рестораны – и вновь все исключительно для туристов (в основном это европейцы и индусы, хотя все больше едет сюда китайцев и южнокорейцев).
А вот вокруг Найроби… По всем европейским телеканалам прошли репортажи о том, что гиены - по большому счету огромные собаки-волчары стаями нападают на детишек, идущих в школу по утрам из окрестных со столицей поселков. Почему так происходит? Дело в том, что территории национальных парков в Кении по периметру везде и всюду отгорожены либо колючей проволокой достаточной высоты, чтобы у животных не было соблазна за нее выходить.
Либо эту же самую проволоку устанавливают под током. А уж раз коснувшись колючки и нарвавшись на удар электричеством даже самый агрессивный зверь – включая, кстати, самых больших разрушителей всего и везде – слонов - больше сюда не полезет. Однако здесь не все так просто. Проволока – даже под током - это металл, который можно сдать на пункт приема металлолома. Что местные жители окрестных со столицей деревень и делают, откусывая целые мотки колючей проволоки, и…
Дикие звери тут же потихоньку начинают просачиваться через образовавшиеся бреши. Что касается гиен, то они почти всегда голодные, особой пищи в виде ослабленных болезнями антилоп или детенышей-жирафов добывать не могут. Вот и выходят с территории национального парка мало того, что голодные, так и еще озлобленные. А на пути - идущие в школу детки. В итоге иены стаей нападают на детей, калечат их, а взрослым теперь приходится выделять как минимум по одному сопровождающему с палкой или увесистой дубинкой, чтобы в случае атаки отбить школьников от звериной атаки.
Можно, конечно, по Найроби и его окрестностям перемещаться на местной маршрутке - матату, Все эти маршрутки покрыты самыми разнообразными надписями, и не всегда поймешь, куда же она все-таки своих пассажиров везет. Называется маршрутка так потому, что на суахили «тату» означает «три». Почему? А после обретения независимости от Англии проезд в таком коммунальном такси стоил три цента. Сейчас же поезда стоит 20 шиллингов, но местный народ не унывает. Ехать-то ведь все равно надо!
И пару слов о правилах движения в Кении. Их два. Первое - правил никаких нет, кто едет куда угодно, и с любой целью - прав исключительно будет водитель. Второе - уступи дорогу матату, а всем недовольным остальным покажи большой кукиш. Светофоры – так они только для лохов, проехать по тротуару - святое дело, особенно когда все кругом намертво стоит, и выход из пробки - только движение в стиле истребителя-бомбардировщика «Харриер» исключительно вертикально.
Масаи – люди, у которых корова - всему голова
Когда-то с просторов некогда единого Судана на юг, в поисках пропитания двинулось очень интересное племя, не желавшее жить современными реалиями, но зато хорошо разбиравшееся на чем можно в сегодняшних реалиях заработать. У племени масаев по-прежнему полупатриархальный образ жизни, строят они свои хижины по кругу, так, чтобы в случае ночной атаки диких животных иметь возможность всегда дать отпор.
Внутри единого для всех хижин двора они держат скот, а ночью обязательно выставляют часовых с копьями, чтобы леопард или львица не утащили беззащитную козочку или овечку. В деревне или первобытном поселении нет света, воды, и конечно же - интернета. Как наступает тьма – все на боковую, костер разжигают только у входа в поселение, чтобы отпугивать тем самым диких животных. Интересно, что главным богатством любой деревни масаев является корова. Чем больше у тебя в наличии этих всенародных кормилиц - тем больше жен ты можешь себе взять, и тем большего уважения ты, как мужчина, заслуживаешь.
Масаи селятся по всей территории Кении и Танзании, больше всего их можно увидеть на севере в районе национального парка Амбоселли. А на границе с Танзанией, на бескрайних просторах саванны у них есть даже свой специальный административный район - Масаи Мара. Это примерно 300 километров от столицы Найроби, живут масаи, как правило, вне территории национальных парков, поскольку туда вероятность прихода диких животных очень велика. Да и угроза и самим масаям, и их скоту более, чем существенна.
Вдоль границы с Танзанией расположены многочисленные курортные зоны, где главным занятием местных рейнджеров является организация сафари. На языке суахили это слово, столь популярное во всем мире, переводится как «путешествие». И если в него на самом деле отправиться (а бывает три вида сафари: утреннее, с выездом в 6.30 утра, когда солнце только поднимается над саванной – и в это же время начинается часовые вылеты огромных воздушных шаров, на которых 90 процентов клиентов - китайцы), дневное (для того, чтобы увидеть зверей, не боящихся жаркой погоды) и вечернее-ночное, когда хищники выходят на охоту, а фарами автомобиля можно высветить тех животных, которых не особо увидишь в световой день - тех же леопардов.
В одном из таких национальных парков расположен палаточный лагерь «Мара Интрепидз», в котором сооружены 30 палаток, каждая из них оборудована всеми удобствами пятизвездочного отеля. Единственный «недостаток» - ночное хрюканье бегемотов в соседней реке, а также возможность прихода в лагерь леопарда или льва. Но для защиты гостей всегда на посту часовые-масаи с копьями, которые одним своим воинственным видом по идее должны отвадить у хищников желание угрожать дорогим во всех отношениях гостям.
Когда выезжаешь оттуда на сафари для встречи с дикими животными, то едешь часами, пока не увидишь именно тех зверей, которые тебя больше всего интересуют. Обычно это львы, леопарды, буйволы, жирафы, но самым удивительным обитателем здешних мест остается белый носорог, которых в мире осталось всего-ничего. И каким образом человек, сам же носорогов уничтожающий, сможет спасти это удивительное животное от исчезновения, никто толком ничего до сих пор не придумал…
Две женщины, от которых зависит будущее животного мира всей планеты…
Когда речь заходит о самом беззащитном животном в дикой природе, то почему-то называют исключительно жирафов и антилоп. Дескать, на них легче всего и человеку охотиться, и сами они на охоту за другими зверями не осмеливаются. Но если подсчитать число реально уничтоженных прежде всего браконьерами животных, то больше других достается носорогам. С виду столь мощным и опасным для человека зверям, которые, как показывает практика, остаются и самыми беззащитными в случае атаки со стороны как самого человека, так и крупных хищников, прежде всего львов.
Происходит это потому, что носорог крайне слабо видит, да и то только перед собой. Если его отвлечь чем-то, и заставить смотреть в сторону, то в него можно не только стрелять из любого оружия, но и нападать – что и делают как львицы, так и дикие собаки и гиены. Весом крупный носорог может достигать 2-3 тонн, с виду он очень неуклюж, хотя и довольно быстро бегает - но исключительно по прямой. Поэтому отдельные виды носорогов не только внесены в Красную книгу исчезающих видов, но и в численном виде они все реже встречаются даже в самых вроде бы охраняемых национальных парках Африки.
Самым же уникальным среди носорогов остается род северного белого носорога. Естественно, что никаких белых носорогов в природе не существует. Они все внешне серо-коричневого окраса, иногда чуть более светлого цвета, но не более того. Почему же появилось слово «белый»? Все просто: первые европейцы (а это были англичане), увидевшие их в дикой природе, были удивлены тем, что звери эти широки в обе стороны по своим размерам. Отсюда их и называли «вайд» (wide), что значит «широкий». А это уже в дальнейшем трансформировалось в слово «вайт» (White), что как раз и означает «белый».
Теперь же в результате беспощадного уничтожения носорогов всех видов и расцветок исключительно по причине наличия у них крупных рогов (в Китае порошок из рога носорога до сих пор считается самым надежным средством для поднятия мужской потенции) сложилась критическая ситуация. «Просто» белых носорогов, тех, которые с юга, активнейшим образом истребляет человек - причем даже в национальных парках, с чем пока не очень успешно борются власти вроде бы еще достаточно. А вот с северными белыми носорогами – так и вовсе катастрофа. Почему?
В течение последних 50 лет на земле было зарегистрировано всего четыре особи этого исчезающего вида носорогов. Их судьба откровенно незавидна. Носорог-самец по кличке Судан (а он родом именно оттуда) родился в 1973 году, и числился отцом двух малышей – Набира и Наджин. Эти «детки» по тонне весом каждый жили с родителями, причем папа слыл мирным и доброжелательным, всегда играл с ухаживавшими за ним сотрудниками парка. Но в 2018 году он издох по причине возрастной старости, и мужская линия у этих носорогов по такому случаю оказалась под угрозой исчезновения.
Носорогу по имени Судан было 45 лет (фото 2016 года) - для этого вида это глубокая старость
Полу-брат Наджин по кличке Суни скончался в 2014 году в возрасте 34 лет, и он был первым северным белым носорогом, рожденным в неволе. Интересно, что всех этих носорогов привезли из одного из зоопарков Чехии, посчитав, что для успешного размножения лучше дать этим животным возможность находиться в привычной для них среде обитания. Но не тут-то было. По естественным причинам носороги эти быстро, грубо говоря, сдыхали, а потомства никакого после себя не оставляли.
Оставалась еще дочка Судана по кличке Наджин. Она родилась тихой, спокойной, ей очень нравится тереться о стволы деревьев, и в отличии от своего папаши она не гоняла агрессивно сотрудников национального парка, которые за ней ухаживали. Наджин еще очень любит, когда ей чешут за ушами и предпочитает валяться в грязи. Но если ее испугать, то она становится очень опасной и может атаковать любого, кто, по ее мнению, представляет угрозу.
У Наджин родилась дочка Фату в 2000 году, по характеру она злая и непредсказуемая, ей нравится спать в канавах, но так, чтобы мама Наджин всегда была рядом с ней. А еще Фату нравятся автомашины. Когда они въезжают на территорию национального парка, то она первой смещается к ним навстречу, чтобы пообщаться с гостями.
Что имеем в результате? Ситуация на самом деле малорадостная. На свете сейчас официально остается всего две самки северных белых носорогов. Если «обычные» белые носороги (а их - большинство, хотя и они находятся на грани исчезновения) довольно общительны, и предпочитают держаться вместе целыми стадами, то северные «ребята» - одиночки, не желающие ни с кем иметь дело. В итоге сейчас все прогрессивное биологически-волнующееся человечество озабочено только одной проблемой: как сохранить популяцию северного белого носорога от полного исчезновения?
Сейчас осталось на данный момент всего два представителя этого редкого вида, и обе они - самки. Это Наджин, дочка Судана, и ее дочь Фату. Живут они в национальном парке «Ол Пежета» в районе Лайкипия под постоянной вооруженной охраной и наблюдением нескольких врачей-зоологов. С 2009 года звери эти проживают на этой огражденной от всех вокруг территории, и ученые до сих пор ломают головы: как же все-таки сделать, чтобы хотя бы одна из самок произвела потомство и сохранила популяцию северных белых носорогов?
Вполне понятно, что при современном развитии науки первое, что попробовал сделать человек - это искусственное оплодотворение. Но оно, к разочарованию специалистов, не принесло желаемого результата. Над проектом сохранения популяции этого носорога сейчас работает целая команда, состоящая из ученых Кении, Чехии, Италии, Японии, ЮАР и США. Они пытаются искусственным путем как-то зачать одну из самок, и даже для увеличения шансов на искусственное оплодотворение кормят девушек-носорогов морковкой (вроде как именно она должна какие-то гормоны внутри их заставить стимулировать к искусственному зачатию).
Но пока ничего путного из этой научно-зарождающейся идеи не получается. Обе самки носорога чувствуют себя вполне прилично, но у этих животных все же существует возрастной биологический порог по срокам жизни в неволе. На свободных, саванных хлебах, продолжительность их жизни не превышает 30-35 лет. Иногда такие носороги доживают до 40-45 лет, но дальше продлевать их жизнь ученым будет просто невозможно.
Поэтому сейчас в нескольких лабораториях мира идет интенсивная работа по созданию неких специальных прививок, которые должны будут «возбудить» самок на производство искусственного потомства, чтобы этот вид животных навсегда не исчез из жизни дикой природы. И, наверное, только чудо может помочь появлению чисто мужского окружения мамы и дочки северного белого носорога, за будущее потомства которых сражаются сотни ученых по всему свету…
