Без профсоюза в голове
или Почему стихийные протесты будут только множиться
Если капитализм играет по правилам, профсоюзы должны существовать. Если можно использовать в качестве капитала свои идеи и ресурсы своей страны, значит, можно использовать в качестве капитала свой труд.
Фрэнк Ллойд Райт, американский архитектор
В НАШЕМ спальном районе Алматы на прошлой неделе на столбах появились хорошо отпечатанные листовки, призывающие граждан создавать и объединяться в профсоюзы, поскольку только так можно защитить свои права. Листовки были напечатаны на хорошей меловой бумаге, качественными красками, элементом дизайна был казахский узор, но ни авторы листовок, ни организаторы этой «партизанской» компании указаны не были.
Трудно судить о том, насколько эффективным вышло это обращение, но буквально через день-два их со столбов уже сняли. В этом году зримо увеличилось количество забастовок и стихийных выступлений граждан в защиту своих прав и просто от отчаянного положения. Последняя заметная новость в этом ряду – масштабная забастовка крановщиков, начавшаяся в Нур-Султане и поддержанная в других регионах – Караганде, Туркестане, Кокшетау, Алматы. С аналогичными требованиями выступили рабочие западных нефтеносных регионов. Ранее там уже были подобные выступления, но на нефтяных и золотодобывающих предприятиях. Бастовали водители городского транспорта, даже сотрудники алматинской службы спасения (!), подобные настроения царят в среде замордованных за время коронакризиса врачей и учителей. Даже более менее благополучные в социальном смысле адвокаты – и те выходят на митинг протеста. Волна недовольства все чаще выплескивается в открытые формы демонстрации протеста (покидая социальные сети, больше не справляющиеся с ролью виртуального загона для изоляции протеста), которые еще пару лет назад, казалось, были под полным запретом и практически исчезли из практики, станут, видимо, одним из наиболее заметных трендов 2021 года. А остановить этот процесс власти, скорее всего, не смогут. И, не в последнюю очередь, потому что сами же ликвидировали «вторую сторону» с которой можно было бы комплексно вести диалог…
Вообще, забастовка – это вполне цивилизованная и легальная форма протеста, которая сложилась в Западной Европе и Северной Америке с началом активной индустриализации, создавшей класс работников индустриальной сферы – рабочих. В нашем, постсоветском сознании укоренился еще один термин – «стачка», который использовали в советской литературе для описания забастовочных акций времен борьбы против царского правительства в конце XIX-начале XX веков. Из-за этого в нашем сознании забастовка ассоциируется именно с чем-то забытым и даже коммунистическим. Кстати, несмотря на то, что в «стране победившего пролетариата» любые выступления рабочих, организуемые с целью достижения каких-то целей (чаще всего из-за бытовой неустроенности или плохих условий труда), не только не приветствовались, но и жесточайшим образом подавлялись (вот ведь ирония). Представители работников, которые должны были вести диалог с целью защиты прав своих членов, советские профсоюзы были всего лишь формальной, хотя и довольно богатой организацией, больше всего запомнившейся людям той эпохи распределением путевок в дома отдыха и сбором взносов. Оно и понятно, в условиях, когда правящая партия объявила себя защитником трудящихся, профсоюз, который должен делать тоже самое, выглядел, как пятое колесо, которое не выбрасывали, наверное, только для того, чтобы не терять позиции на мировой арене, участвуя в международном профсоюзном движении.
В остальном мире профсоюзы довольно быстро стали важнейшими участниками социально-политических процессов. В политической системе наиболее развитых стран Запада они стали основой электората и базой для левых и левоцентристских политических партий, вроде лейбористов в Великобритании, демократов в США, ХДС-ХСС, а также социал-демократов в большинстве стран Европы. Там не партии и правительства разрешали профсоюзам существовать и работать, а наоборот, профсоюзы выбирали или низвергали кабинеты министров. Высочайший уровень жизни в ЕС – это одна из очевидных заслуг местных профсоюзов, которые своими требованиями в пользу работников не подорвали экономики своих стран, но сделали их реально социально ориентированными, передовыми и привлекательными для инвестиций.
В нашей же стране как была советская модель с профсоюзом, который должен был не отстаивать интересы работников, а гасить любое их недовольство властью, так и осталась в головах. Как минимум у тех, кто добился того, что во второе десятилетие XXI века в стране практически исчезли независимые профсоюзы, как класс. В краткой перспективе это было удобно. С шахматной доски внутренней политики и активизма исчезают вечно недовольные и относительно организованные силы, а компании могут навязывать своим работникам вообще любые условиях труда, максимизируя прибыли. Но в итоге, теперь, когда страна все больше напоминает долину гейзеров, и непонятно, где в очередной раз придется столкнуться с массовым протестом, отсутствие партнера по переговорам, может максимизировать уже убытки, а также очень быстро радикализовать любую форму протеста, лишенную легальных форм и возможностей. И чем больше продолжать давить любую форму цивилизованной защиты прав граждан, тем больше придется завтра искать тех, кто предпочтет нецивилизованные методы мести государству.
Причины этого просты – население страны стремительно нищает, вниз по иерархии обеспеченности сползает «квази-средний» класс, самозанятые, микробизнес и квалифицированные работники. Пока были высокие цены на нефть, государство имело возможность «заливать» проблемы деньгами – кредитами, какими-то соцпрограммами и прочими плюшками. Но сейчас нефть недорогая, в резервах зияют пробоины, а коронавирус нанес удар по системе на всех уровнях, обнажив самые неприглядные ее стороны. Резко обострившиеся социальные болячки, помноженные на растущий разрыв между суперобеспеченным микроменьшинством и всеми остальными, могут превратить нашу «долину гейзеров» в страшный огнедышащий вулкан.
Форма подобного взрыва не будет иметь принципиального значения – будет ли она под социальными, националистическими или религиозными лозунгами – смысл ее будет одинаков: отчаяние против несправедливости. И тут старые инструменты контроля за политическим полем, «разводы» оппозиции через стравливание лидеров, аресты активистов и журналистов, все это перестанет работать, как перестала работать схема «нет независимых профсоюзов = нет забастовок». Появление митингов и выступлений по всей стране показывает, что для протеста уже не нужна даже организация, слишком хорошо удобрена гневом и разочарованием почва для недовольства, на ней взойдет все, что угодно. Не обязательно это будет очередной «земельный митинг», не обязательно выступление некоего рабочего коллектива. Искрой для массовых выступлений может послужить банальное ДТП, плохое обслуживание в больнице, несправедливый судебный приговор, уголовное дело на пустом месте (или его отсутствие там, где нужно) или просто неосторожное высказывание, коими частенько грешат наши чиновники.
Печальнее всего тут, наверное, не то, что проблема видна и не решается, а то, что система изначально отказалась от того, чтобы ее решать. Теперь же, чтобы взрыв не произошел, нужно залатать слишком много пробоин, причем силами тех, кто десятилетиями их любовно ковырял и выдалбливал, чтобы устраивать свое собственное благополучие за счет общественного блага. Можно было бы порекомендовать властям пойти на создание реально независимой профсоюзной организации или ряда организаций, чтобы они смогли начать работать, формулируя безопасную для общества повестку дня, но даже призрачная потенциальная угроза перехода их в политическую плоскость делает надежду на такой сценарий призрачной. Бесконечная гонка за стабильностью методами экономического диктата и политических зачисток в итоге убила все то, на чем истинная стабильность и должна держаться в развитой стране. В итоге теперь мы все живем в ситуации, когда социальный взрыв угрожает не горстке бенефициаров бюрократии и авторитаризма, а самой государственности страны, и сделать с этим ничего нельзя.
