Ограниченная свобода

В Казахстане ученицам в хиджабах затруднен доступ в школы

Казахстан по-прежнему ограничивает верующих

И вот тут некоторые стали себе позволять нашивать накладные карманы и обуживать рукав - вот этого мы позволять не будем.

Из кинофильма «Тот самый Мюнхгаузен»

Владимир ИВАНОВ

НА ДНЯХ вышел аналитический отчет «Анализ законодательных актов в сфере обеспечения свободы вероисповедания в Республике Казахстан», подготовленный Правовым Медиа Центром для Института репортажей войны и мира. Выводы юристов, анализирующих текущее законодательство нашей страны в этой сфере безрадостны: «…Несмотря на тенденцию последних лет к либерализации и демократизации законов в сфере защиты прав человека, все еще остается актуальным вопрос обеспечения фундаментальных прав граждан на свободу вероисповедания». Причина этому проста: «Существующие законы по защите национальной безопасности и контртеррористические меры зачастую ограничивают права верующей части населения и служат инструментом по жесткому контролю религиозных объединений со стороны государства». Впрочем, для того, чтобы понять, что в «Новом (он же – «Справедливый») Казахстане» права верующих остались также ограничены, как и в «Старом», не нужно быть юристом или аналитиком. Наиболее, ярко это проявляется на примере школьной формы, строго ограниченной от проявления религиозности. Если вначале чиновники говорили, что приказ о требованиях к школьной форме поменять никак нельзя, то в конце прошлого года они пошли на дополнение к нему, разрешив кофты и рубашки поло. Платочки для девочек они разрешать не стали…

Обратимся вначале к отчету. Один из ключевых выводов документа можно отнести к целому ряду документов, регулирующих правоприменительную практику в различных сферах, например, в области СМИ, где новый законопроект вместо расширения защиты и возможностей для медиа, резко сокращает их. Точно также, и в области свободы вероисповедания, гарантированной Конституцией РК, «отраслевой законодательный акт должен в первую очередь содержать гарантии реализации индивидом права на свободу вероисповедания», вместо этого он «сужает конституционную норму о свободе совести и сводит право на свободу вероисповедания к деятельности религиозных объединений». Им он «устанавливает рамки», и в целом «по своему целевому назначению направлен на регламентирование общественной и государственной безопасности от возможных неправомерных действий в результате реализации права на свободу совести». Очень похоже на то, как государство регулирует свободу собраний – оно говорит, что сменило разрешительный характер собраний и акций на уведомительный, но в результате этого список случаев, в которых власти могут отказывать (!) в их проведении, только увеличился. Честные названия наших законов, наверное, должны звучать так: «О рамках религиозной деятельности», «Об ограничении СМИ» или «О запретах при организации и проведении мирных собраний в РК».

Возвращаясь к законодательству, ограничивающему деятельность религиозных организаций, авторы доклада рекомендуют властям Казахстана вовсе «отменить обязательную регистрацию религиозных объединений и обеспечить права людей на свободное вероисповедание, в том числе без создания формальных организаций, в соответствии с Международным пактом о гражданских и политических правах». Также они рекомендуют уже в уголовном законодательстве предусмотреть «четкие и ясные формулировки в качестве оснований для привлечения к ответственности за «разжигание религиозной розни» и пропаганду «религиозного экстремизма», поскольку отсутствие таковых сегодня делает авторов экспертиз вершителями человеческих судеб в судах. Зная это, авторы исследования также предлагают привлекать к таким заключениям не одного, а «группу экспертов и проводить комплексно-комиссионную религиоведческую экспертизу в количестве не менее трех специалистов, в том числе имеющих высшее юридическое образование и опыт работы в юридической сфере не менее десяти лет».

Ну, и по поводу платочков в школах, эксперты в области права рекомендуют властям Казахстана «в Законе «Об образовании» и Трудовом Кодексе конкретно определить право человека (учащегося или работника соответственно) на ношение религиозной одежды, в том числе головного убора по религиозным соображениям, в учебном заведении или на работе». Тут, как мы видим, они говорят именно об ограничениях для школьниц на ношение платочков, за которое наше министерство образования и науки, а теперь просвещения бьется так, как будто речь идет о разрушении принципов обучения детей. Именно из-за таких случаев, в числе частных рекомендаций исследователей есть предложение вовсе «отменить закон, имеющий дискриминационный подход, и напомнить государству о трех обязательствах: уважать, защищать и поощрять права человека».

Исследователи отмечают принципиальное расхождение в понимание светскости и отделения государства от религии, которое есть в международной практике и утверждается в нашем законодательстве. Прежде всего, речь идет об утверждении в законодательстве некоего примата «традиционных» для Казахстана ислама ханафитского мазхаба и православного христианства, отмечая права других верований, однако лишь «сочетающиеся с духовным наследием Казахстана». В итоге, получается, что никакого отделения религии от государства на самом деле нет – оно задает тон в определении того, что оно считает приемлемым в качестве религиозных убеждений граждан, а что – нет. «В экспертной среде возникли вопросы касательно того, что стало причиной подобной правовой регламентации выделения исторической роли определенных религий, «уважения религий, сочетающихся с духовным наследием народа Казахстана», кем определяется такое «духовное сочетание»? – отмечается в докладе. - Является ли это некой идеологической установкой для субъектов правовых отношений?».

Также авторы исследования указывают на открытое противоречие между конституцией и практикой: «Хотя по Конституции Республика Казахстан утверждает себя светским государством, попытка влияния государства на религиозную сферу общества имеет место быть». В качестве доказательства этого утверждения они приводят эпизод, когда 22 февраля 2013 года в Астане состоялся внеочередной курултай имамов страны. «Бывший муфтий Казахстана Абсаттар хаджи Дербисали, в своем выступлении сказал буквально следующее: «Несколько недель назад меня пригласил Нурсултан Абишевич Назарбаев, президент нашей страны. Я сказал: 13 лет проходит. Я хочу перейти на научную работу. – Я понимаю: вы оттуда пришли и хотите вернуться. – Да, я хочу вернуться, я очень соскучился по научной работе». Не напоминает ли этот диалог служебный разговор государственного чиновника с вышестоящим должностным лицом? Что входит в содержательное наполнение понятия «светское государство» и где проходит грань между религией и государством?», - задаются вопросами юристы.

На возражения чиновников, которые обычно говорят о том, что все такие оговорки в законе – желание противостоять экстремизму, авторы отчета заранее говорят: «Очевидно, что государство не может не беспокоить тенденция появления экстремистских движений. Однако государственная политика по предупреждению религиозного экстремизма не должна нарушать конституционное право гражданина на свободу вероисповедания и противоречить светскому характеру государства». Причина предубежденности государства в отношении прав верующих раскрывается Данилой Бугловым, экспертом ОБСЕ. «Главная проблема Казахстана и всех постсоветских стран в сфере вероисповедания – это убеждение в том, что религия несет угрозу и представляет опасность своим существованием», - отмечает он. Еще одну сложность тут видит Евгений Жовтис, юрист-правовед, директор Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдению законности, который уверен, что существует концептуальная проблема: «Конституция закрепляет право на свободу совести, но не гарантирует права на свободу религий и убеждений. Это ведет ко второй проблеме, где право на свободу совести и свободу убеждений рассматривается как коллективное, а не как индивидуальное».

Еще одной важной проблемой, которая возникает из-за одностороннего характера законодательства, это регулирование распространения религиозных знаний, доведенное до абсурда. Например, когда частные лица, продающие через интернет Коран или Библию, штрафуются. «Обычных граждан привлекают к ответственности за попытку продажи Корана или Библии на таких сайтах, как «ОЛХ», «satu.kz» с целью получения финансовой выгоды, а не с целью пропаганды религии. Выставляя книгу на продажу за 5000 тенге, они вынуждены потом платить государству 100 000 тенге в качестве штрафа. При этом практика наказания весьма избирательна».

Но особенно вопиющий случай случился в Северо-Казахстанской области, где «специализированный суд по административным правонарушениям города Петропавловска вынес решение оштрафовать на 153 150 тенге журналиста и депутата городского маслихата Руфию Мустафину по вышеназванной статье». «Меня оштрафовали за распространение материала религиозного содержания. Религиозным материалом судья признала интервью с главным имамом, которое я опубликовала на сайте и в соцсетях своего издания. В интервью главный имам рассказывает о празднике Курбан Айт – о традициях этого праздника. Причем у меня на руках есть две экспертизы, вывод которых гласит, что ничего препятствующего для распространения в интервью нет», – рассказала она. Только после скандальной огласки суд свое решение отменил, но и то, не в связи с невиновностью, а по причине «малозначительности совершенного правонарушения», заменив штраф на другое наказание – «устное замечание».

И этот случай не одинок. Есть прецеденты наказаний для пользователей соцсетей, выставляющих посты религиозного содержания. Человека наказывают даже не за запрещенные материалы, а просто за факт распространения религиозной информации за пределами помещений, закрепленных за религиозными организациями. «В судебном акте указывается, что «несмотря на то, что сведений и фактов, препятствующих использованию и распространению на территории Республики Казахстан, не обнаружено, тем не менее, личная страница гр. А. в социальной сети «ВКонтакте» – это онлайн-платформа, которую может найти любой пользователь и пользоваться информацией, находящейся на ней, то есть производится распространение религиозной литературы и иных информационных материалов религиозного содержания», - раскрывают подробности одного такого дела в докладе.

Большая часть такого рода ограничений и жестоких приговоров по делам о «разжигании религиозной розни», а также «экстремизме» проистекает из того же убеждения наших чиновников в том, что свобода вероисповедания может каким-то образом угрожать национальной безопасности. Эксперт Александр Клюшев предлагает в этом вопросе ориентироваться на международные документы, которые говорят о том, в каких случаях могут быть ограничения, если это требуется для защиты общественного порядка: «Есть руководящие принципы БДИПЧ ОБСЕ, которые раскрывают толкования 18 статьи Международного пакта гражданских и политических прав. В международном праве нет утверждения, что национальная безопасность сталкивается со свободой религии и убеждений, это только наша постсоветская идеология, которая сформулировала принцип пересечения этих интересов. Свобода религий и убеждений должна укреплять национальную безопасность, а отсутствие реализации этого права влечет за собой определенные последствия или несут угрозы. Если государство в плане безопасности имеет какие-то изъяны и проблемы, соответственно, оно работает на репрессии прав, это лишь говорит о слабости самого государства». Отдельные эксперты, привлеченные к исследованию, прямо говорят: «…В период с 1999 до 2019 в СМИ транслировалась идея, что религия – это угроза национальной безопасности. Власть пыталась показать, что религия – это опасность, и это не могло не повлиять на настроения граждан».

В оценках соответствия казахстанского законодательства в области религии международным пактам и обязательствам, которые наша страна взяла, присоединившись к ним, эксперты разошлись во мнениях. «Оценивая по 10-балльной рейтинговой системе соответствие казахстанского закона международным стандартам, я бы поставил 0, потому что изначально право на свободу религии и убеждений ставится в зависимость от обязательной регистрации юридического лица, – считает эксперт Александр Клюшев. – Это сразу попадает под нарушение статьи 18 Международного пакта о гражданских и политических правах». Некоторые другие эксперты уверены, что все в порядке.

Правда, тут неясно, что делать с такими вопиющими случаями, как запреты на одежду в школах. Об этом известном запрете в докладе сообщается, что «группа из 1640 родителей написала открытое письмо президенту Токаеву с просьбой внести изменения в законодательство, позволяющие девочкам носить кимешек, традиционный казахский головной убор, в школе и разрешить молельные комнаты в школах». Однако, «в ответ председатель КДР Ержан Нукежанов сообщил СМИ…, что указ министерства образования от 2016 года об обязательной школьной форме, как для государственных, так и для частных учебных заведений остается в силе в соответствии со светской формой правления в стране. Указ не разрешает учащимся носить традиционную одежду». Несмотря на очевидное противоречие между приказом министерства по запрету платочков в школах и Конституции Казахстана, часть экспертов оправдывает это, в то время как другая часть справедливо указывает на нарушение прав верующих в этом случае.

Эксперт Александр Клюшев считает, что существующие нормы – это откровенная борьба с религией как таковой: «У нас в рамках Конституции государство гарантирует полное среднее образование и если человек должен получать это образование только в медресе или частной школе, то это уже дискриминация по признаку отношения к религии, хотя в приказе ничего не прописано об этом». Дискриминационный характер запретов на религиозную атрибутику очевиден еще в связи с тем, что на другие изменения списка приемлемой школьной формы чиновники в этом году пошли, добавив к списку того, что можно носить в учреждениях образования «трикотажную кофту/кардиган на пуговицах или замке, рубашку поло или тенниску». Кроме того, теперь можно не носить галстук, а ранее еще разрешили носить в школу кроссовки. В итоге, можно все, кроме того, что связано с религией.

Как это мешает светскости, непонятно. Само определение светскости, которое дается государственными органами, например, в публикации КГУ «Центр анализа и развития межконфессиональных отношений» управления по делам религий Акмолинской области, противоречиво. Глава этого центра пишет: «Светскость — это новое понятие в жизни современного Казахстана. Светскость — это: 1) нейтралитет государства по отношению к любой религии; 2) независимость государства от любой религии, как и независимость религии от государства; 3) свобода совести и вероисповедания; 4) свободный от любой религии характер образования». Также утверждается, что «светскость позволяет людям жить рядом, несмотря на различия верований, мнений и убеждений», «вот почему светский характер общества — это благо и необходимость». «Основным критерием светского государства является отсутствие обязательной для всех религии, - пишет он. - Согласно Конституции, Казахстан — светское государство. Это означает, что в нашем государстве религиозные объединения не вмешиваются в деятельность государства, имея собственную сферу деятельности, куда, в свою очередь, не вмешивается государство. Граждане Республики Казахстан равны перед законом независимо от отношения к религии. Каждый гражданин нашего государства вправе быть верующим или атеистом. Государство создает все необходимые условия для удовлетворения гражданами своих религиозных потребностей».

И в этом же тексте он сообщает, что «светскость в образовании» «означает, что на всех уровнях образования — в школах, высших учебных заведениях, колледжах — запрещена пропаганда религии…, запрещено проведение религиозных мероприятий и миссионерской деятельности» и «учащимся предписано ношение светской формы одежды». Как это совмещается с тем, что «государство создает все необходимые условия для удовлетворения гражданами своих религиозных потребностей», если ношение религиозной одежды – одна из религиозных потребностей? Тут или одно, или – другое. Утверждать одновременно взаимоисключающие вещи называется противоречием, согласно законам логики. Впрочем, возможно, это только мы, граждане, видим, противоречие, а государство просто делает то, что считает нужным, оставляя наши права в качестве пустой декларации.

Хуже всего то, что именно такое отношение к правам верующих дает экстремистам аргументацию, доказывающую антирелигиозную направленность государственного устройства нашей страны. При этом, страны, на которые мы в других вопросах законодательства готовы ориентироваться, например, Великобритания (по британскому праву судят в Международном финансовом центре «Астана»), не видят никакой проблемы в том, чтобы дополнять даже самую строгую и регламентированную форму религиозной атрибутикой. И не только в школах с вековыми традициями, но и в форме полиции, и даже армейских подразделений, где она не менялась с XIX века (!). Почему-то от этого светскость политического устройства Великобритании никак не страдает. Почему этого так боится Казахстан – можно спорить. Однако, одно из самых логичных объяснений заключается в том, что светскость в демократическом обществе сильно отличается от светскости при авторитаризме. Когда власть не доверяет и боится граждан, тогда ее законы и состоят из ограничений и запретов. А измениться это может не раньше, чем поменяется ее характер, и мы будем говорить о демократическом светском государстве без иронии и сарказма.