Подтягивают гайки
Власти защищают и ужесточают законодательство, ограничивающее общественную и политическую активность
Где преступления без наказаний, там и наказания без преступлений.
Валентин Домиль, украинско-израильский психиатр и литератор
НА ФОНЕ резкого роста тарифов, штрафов и налогов на второй план отошли юридические вопросы, касающиеся законов, которые стоят на страже государства от нежелательной общественной и политической активности. Речь идет о двух случаях, имевших место на днях. В первом - Конституционный суд признал соответствующей Основному закону страны норму законодательства о митингах, которые, мягко говоря, не соответствуют отраженным в нем же уведомительному принципу организации собраний. Во втором – в правительстве заговорили о необходимости ужесточить наказание по статье 174 УК РК («Разжигание социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни»), чаще всего применяемой против оппозиционно настроенных активистов и критиков властей, включая журналистов. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы прибавить два плюс два и связать такое ужесточение с опасениями официальной Астаны по поводу реакции на непопулярные экономические решения. Вместе с тем, эта ситуация демонстрирует нам еще один не столь явный вывод: либерализация, под знаменами которой начался «Новый Казахстан», реализованная полумерами, похоже, сворачивается даже в этом виде. «Сбоку бантиком» смотрится инициатива депутата Смирновой принять закон «об иностранных агентах», хотя аналогичное законодательство в Казахстане уже практически реализовано.
На этой неделе Конституционный суд повторно за последние несколько недель ответил на запрос о законности нормы, устанавливающей право акиматов отказывать в проведении митингов, но не принял его к рассмотрению. «По итогам предварительного изучения обращения заявителя Конституционный суд указал, что указанные нормы закона ранее были проверены и по итогам проверки принято нормативное постановление от 20 января 2025 года № 61-НП, в котором изложены подробно правовые позиции и решение по итогам проверки», - отметили в пресс-службе КС.
Что касается решения от 20 января, трехнедельной давности, то там Конституционный суд не увидел противоречий в том, что при уведомительном характере митингов (смысл чего в том, что получать разрешение на их проведение не нужно, а нужно просто сообщить властям, что собираешься их провести) у нас в законе прописано право акимата отказывать в их проведении и даже дается список оснований. Интересно, что оснований для отказа в проведении митинга в законе по уведомительному принципу (что, в целом, логический нонсенс) стало даже больше, чем было в законе по разрешительному. Впрочем, заявитель в КС указывает больше не то, что отказывая в проведении публичных собраний, акиматы не дают альтернативные предложения по времени, когда митинг все же можно провести.
Конституционный суд заявил, что «по итогам проверки признал подпункты 2) и 3) части первой пункта 1 статьи 11 закона соответствующими Конституции». КС указал, что «право на мирные собрания не является абсолютным и может быть законодательно обусловлено, как указано в Конституции». Единственное, что судьи Конституционного суда указали, что «внесение предложения местным исполнительным органом об изменении места и (или) времени мирного собрания до принятия решения об отказе является обязательным».
«Информация о занятости специализированных мест, размещаемая на интернет-ресурсе местного исполнительного органа, должна давать гражданам четкое представление как минимум о планируемых мероприятиях, месте и дате их проведения, времени их начала и окончания, предполагаемом количестве участников», – добавили в Конституционном суде.
«ДН» внимательно отслеживала ситуацию с этим законом, и не раз писала об этой правовой коллизии, сложившейся из-за того, что уведомительный характер в законе остался только на бумаге, а в реальности для проведения митинга, как и раньше, требуется согласие государственных органов. Собственно говоря, это и было главным принципом токаевской либерализации – объявлять о послаблениях без их реального внедрения. Аналогично из УК исчезла статья «Клевета», но осталась статья 274 («Распространение заведомо ложной информации»), по которой продолжают привлекать журналистов, блогеров и общественных активистов. Она осталась одной из двух главных «политических» статей УК, которые в Уголовном кодексе, по которым в нашей стране выносятся приговоры оппозиционным и независимым активистам. Вторая статья – это печально знаменитая 174-я («Разжигание социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни»), по которой на этой неделе наши власти неожиданно решили ужесточить наказание.
Согласно первому и второму пунктам статьи, наказанием за «умышленные действия, направленные на разжигание социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни, на оскорбление национальной чести и достоинства либо религиозных чувств граждан, а равно пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, сословной, национальной, родовой или расовой принадлежности, если эти деяния совершены публично или с использованием масс-медиа, сетей телекоммуникаций и онлайн-платформ, а равно путем изготовления или распространения литературы или иных носителей информации, пропагандирующих социальную, национальную, родовую, расовую, сословную или религиозную рознь» наказывались тюремными сроками от 2 до 10 лет, и только за совершенные «преступной группой либо повлекшие тяжкие последствия» могли дать до 20 лет лишения свободы. На этой неделе министр информации и общественного согласия Аида Балаева предложила ужесточить наказание за действия, связанные с разжиганием межрелигиозной и межэтнической розни. Сейчас по этой статье обвиняются автор сатирического паблика QazNews24 Темирлан Енсебек, а также блогер Дана Орманбаева. Первый был задержан и находится в СИЗО, вторая же – объявлена в международный розыск (она проживает в ОАЭ). Комментируя этот закон, Мира Ритман, исследователь Human Rights Watch, прямо говорит: «Указанная в статье норма нарушает принцип правовой определенности, который требует точности и недвусмысленности в классификации и описания преступления. Нужно, чтобы каждый гражданин, каждый человек понимал, какие именно действия или бездействия влекут для него уголовную ответственность. Лучшее предложение было бы сузить определения 174-й статьи так, чтобы со стороны властей Казахстана не было возможностей злоупотреблять законом против своих граждан".
Дополнительного ужесточения законодательства путем принятия отдельного закона «об иноагентах» потребовала депутат-коммунистка Ирина Смирнова, хотя в Казахстане уже действует законодательство, раскрывающее списки физических и юридических лиц, получающих иностранное финансирование. «Практически каждая страна уже имеет такой закон, - отметила коммунистка Смирнова, участвовавшая в прошлом в мероприятиях фонда Сорос. - Это не о том, чтобы запретить говорить правду. Это о том, чтобы знать, кто оплатил ту правду, иногда в кавычках, которую нам представляют. И в нашей стране таких организаций, получающих донорскую помощь за предоставление той или иной информации, чаще всего это СМИ, чаще всего это правозащитная деятельность... Они получают свою подпитку из других государств. Ну что им так интересно в нашей стране? Давайте будем об этом просто знать. Если человек получил грант, он должен будет указать: «Я получил грант и отрабатываю, и тема моего гранта вот такая». Это будет маркировка, это будет информация. И конечно, если это вредная информация для нашей страны, она не должна быть».
Со всем этим «подкручиванием гаек» не совсем будет ясно одно – а как власти собираются поступать с пропагандой ненависти, которую ежедневно несут в эфире, транслируемые в Казахстане российские телеканалы? И обяжут ли получивших российские гранты журналистов, блогеров и общественных деятелей также раскрывать свои источники финансирования? Скорее всего, мы будем иметь исключительно одностороннее применение подобного рода законов, по которым будут привлекать исключительно неугодных и неудобных. А «свои», как и раньше, будут пользоваться иммунитетом, даже если умудряются вводить в заблуждение всю страну, что называется, в прямом эфире, как министр Серик Жумангарин, который, как выясняется, слегка соврал, что говорил с Илоном Маском (по инициативе американца) по поводу оптимизации госбюджета. В итоге его пресс-служба предложила считать случившееся просто «недоразумением». Ранее, аналогично правоохранительные органы не принимали заявления на чиновников – Романа Скляра и Каната Шарлапаева – вместо которых задержала подавшего их общественника. Осужденным же по этой статье журналистам почему-то не удалось убедить правоохранительные органы считать свои публикации и заявления просто «недоразумениями». Судя по всему вышеперечисленному, официальная Астана готовит почву для жесткого пресечения критики своих шоковых экономических шагов. Проблема лишь в том, чтобы жесткие меры пресечения не вызвали еще большего и массового возмущения…
