Серединка на половинку
или Почему в Казахстане почти нет «среднего класса», а есть «середняки»?
Частная собственность – просто еще одно обличье демократии. Она означает, что каждый должен иметь нечто такое, что он мог бы творить по своему образу и подобию.
Гилберт Честертон, английский писатель
НА НЕДЕЛЕ аким Алматы на отчетной встрече с населением высказал интересную мысль: «У нас в городе очень много талантов, у нас 39 вузов, у нас столько НИИ, столько молодежи, 65% населения имеет высшее образование. Поэтому именно эти сферы, связанные с IT, сферы, связанные с креативной индустрией, они востребованы, и они сегодня нуждаются в поддержке, которую мы создали. Они в будущем будут прорывом, ростом экономики нашего города. <…> Прошлый год показал, что в цифровой сфере были большие возможности. Те, кто занимались интернет-торговлей или оказанием услуг через интернет, использованием цифровых платформ, они как раз в выигрыше оказались, и они показали наибольший рост. Поэтому наша задача состоит в том, что необходимо осуществлять структурный маневр экономики нашего города, мы должны брать именно те сектора, которые имеют базовое развитие в Алматы». Казалось бы, ну и что? Чиновники постоянно говорят, обещают, заверяют, декларируют, но к реальности это имеет не большее отношение, чем долбежка дятлом дерева – к мыслительным процессам. Однако, в данном случае, мы можем еще и убедительно доказать, что власти таких стран, как наша, вовсе не заинтересованы в развитии сектора, быстро пополняющего средний класс. И прежде всего, потому, что реальный средний класс, финансово независимый от власти, а потому потенциально политически активный, стал главной угрозой сохранению режимов авторитарного типа.
Прежде чем приступить к обсуждению проблемы взаимодействия среднего класса, отношения к нему «креативной» экономики, а также политики, позвольте еще одну цитату. Как известно, с августа 2020 года в Беларуси авторитарный режим президента Лукашенко столкнулся с беспрецедентными выступлениями оппозиционно настроенных граждан, которым удавалось выводить в центр двухмиллионного Минска до 200 тысяч человек на марши и митинг протеста. Благодаря поддержке из России Лукашенко устоял (или усидел?), и обрушил на несогласных репрессии, которые вместе с холодами как минимум временно подавили протестное движение.
Объясняя мотивы своих визави, Лукашенко выдал следующею сентенцию: «У нас появились буржуйчики, богатые люди, у нас появились айтишники, которым я предоставил такие условия, лучше которых нигде не могут предоставить. Почему не могут - потому что страна спокойная, тихая, стабильная, иди гуляй - не хочу. И никаких налогов. Лучше уже не предоставишь. Эти категории появились, неплохо живут. Проедьте по окраинам Минска, посмотрите, в каких особняках. Конечно, не дворцы, как вокруг Москвы, но это же - Москва. Но живут в хороших домах, чистенько, аккуратненько. И что им захотелось? А им захотелось власти. И так далее и тому подобное. Вот она здесь глубина этого конфликта. Это внутренняя причина».
Также можно вспомнить митинги в России в 2011-2012 годы, вошедшие в историю под названием «Болотной площади» или «восстание креаклов». Креаклы – это сокращение от «креативный класс», люди творческих, технических и различных современных профессий, востребованные профессионалы, обладающие достаточно высокими доходами, а часто и имуществом. В советское время их называли бы «авангардом мелкой буржуазии». Собственно, Лукашенко так и называет своих «айтишников» - «буржуйчики», которые «пытались совершить мелкобуржуазную революцию». Митинги начала две тысячи десятых удалось перебороть и Путину, но это ему также довольно дорого обошлось, и не зря на митинге своих сторонников он даже пустил слезу, настолько сложна была победа (по официальной версии слеза была от мороза).
Рецепт победы над «креаклами» и «айтишниками» был довольно прост – жесткий разгон, брутальное судилище над лидерами и активистами, разгром любых форм организаций протеста, выдавливание несогласных из страны. К этому в 2014 году добавилась еще и вакханалия пропаганды на фоне аннексии Крыма, переход страны в режим «осажденной крепости» и попытки ужесточения законодательства и контроля за соцсетями. В 2011-2014 годы у Путина удалось разгромить «креаклов». Точное количество уехавших после этого из России неизвестно, но о размерах выезда можно судить по косвенным признакам, например, если набрать в Yandex слова «как уехать», то он покажет 11 миллионов результатов и 115 тысяч показов в месяц. Показательно, что в Беларуси «восстание айтишников» выпало на тот год, когда выезд из страны проживания превратился в настоящую проблему. Точно также и в России нарастание протестных выступлений происходит на фоне коронавирусных карантинов. То есть, как только из уравнения «недовольство + протест = тюрьма/эмиграция» пропадает «положительная мотивация» в виде возможности искать лучшую долю за рубежом, то «отрицательная мотивация» перестает пугать так, как раньше.
Все те же процессы в несколько видоизмененной форме имеют место быть и в Казахстане. Немногочисленность протестного движения в нашей стране объясняется не только отсутствием такого же количества «креаклов», которые просто не нужны сырьевой экономике, но и таким же массовым выездом в 2012-2019 годы. Реальные цифры выезда неизвестны, но и официальные составляют десятки тысяч даже в карантинный год, и выезд касается, прежде всего, тех, кто мог бы или составлял тот самый «креативный класс» или более размытый средний класс. Уезжают молодые люди – за образованием, уезжают профессионалы – врачи, учителя, ученые, уезжают недовольные, которые, останься дома, определенно стали бы активистами оппозиции. Почему же именно «айтишники и креаклы» так активны в политике и, следовательно, опасны для бесконечной «политической стабильности» авторитарных стран?
Прежде всего, потому что они формируют независимую экономическую среду, которая не зависит от государства напрямую. Независимые финансово, эти люди быстро порождают в обществе запрос на рост качества и уровня жизни, неприятие коррупции, несправедливости судов, непотизма, клановости, непрофессионализма чиновников. Ну, а далее – по законам рынка – запрос рождает предложение. Рождаются организованные формы, которые стараются формулировать запросы «креаклов-айтишников», а по сути – единственного реального среднего класса в стране. При всей неоднозначности и размытости определений (которые позволяют, например, Путину относить к среднему классу 70% населения России), средний класс – это наличие хорошего образования, собственных накоплений (а не обязательных пенсионных), определенного имущества, хорошей работы или бизнеса. У нас с этим совсем туго. Даже Нацбанк в прошлом году, в октябре, сообщил, что лишь 16% казахстанцев имеют сбережения. Согласно опросам регулятора, на весну прошлого года, 68% опрошенных имели доходы ниже 100 тысяч тенге на семью (!). Выше 300 тысяч тенге в месяц имели лишь 7%. По официальным данным, 31,3% доходов населения формируют социальные трансферты (пенсии и пособия), а доходы от самостоятельной и предпринимательской деятельности формируют только 8,1% доходов населения. 56,5% доходов граждан – это зарплаты.
Но отнести живущих на зарплату к сколько-нибудь зажиточным и имущим, то есть к среднему классу, не получается, и это подтверждает вышеприведенная статистика о размерах доходов по опросам Нацбанка. Большая часть населения страны точнее будет отнести к бедным (по международным стандартам) и едва обеспечивающим себя гражданам. И когда тот же Путин относит таких к «среднему классу», то это вызывает исторические параллели с крестьянами-середняками, особым слоем деревенского населения, которое работало на себя, но практически ничего при этом не имело, то есть занималось лишь самообеспечением. По крылатому выражению времен Гражданской войны, именно переход середняка на сторону красных предопределил победу коммунистов, однако их победа, принесшая коллективизацию, фактически, уничтожила производительный класс на деревне. К «кулакам», которых кровью и произволом «раскулачил» Сталин, отнесли всех, кто имел хотя бы что-то, например, корову и птицу на дворе, и пошел середняк в колхоз (практически рабом) или, если возмущался, то - в лагеря (как «подкулачье»).
Сегодня большая часть казахстанцев – это такие же середняки, которые с разной степенью успешности каждодневно бьются за обеспечение своих семей самым необходимым (не случайно же 50% трат казахстанцев – это банальные продукты!). Они не дают стране ничего нового (себя бы обеспечить), они – «неразборчивые» потребители (важно купить дешевле, а не отечественное), а потому не будут развивать внутренний рынок и производство, они не откладывают – просто нечего, а, значит, не пользуются инструментами финансовой системы. Решение властей страны направить ее развитие по пути отказа от развивающего, производящего сектора, в сторону сырьевой экономики, безраздельного господства госсектора, породивших коррупцию и авторитаризм, превратило большую часть населения страны в таких вот середняков – инертную массу, озабоченную выживанием. Называй их «средним классом», как Путин, или не называй, именно сохранение их в таком состоянии сегодня обеспечивает относительную стабильность политического режима. Даже при слабом авторитаризме, как в Кыргызстане, именно отсутствие широкого класса имущего и производящего населения запускает бесконечную сказку о драконе, побеждая которого герои становятся новым драконом. В нищей стране даже демократия приобретает уродливые формы, теряя свой смысл, заменяясь циклической сменой охлократии на диктатуру при резком росте архаических и криминальных институтов, заменяющих собой неэффективность государственных механизмов.
Созидание же реальных представителей среднего класса, «креаклов», «айтишников» после слов Лукашенко можно считать для властей «опасным экспериментом», особенно в условиях, когда власти страны продолжают заменять реальную либерализацию режима декоративной. Так, что слова г-на Сагинтаева, к сожалению, не вызывают никакого оптимизма. Поддержка тех, кто завтра будет доставлять проблемы, не в интересах чиновничества. Куда проще бесконечно ремонтировать, ставить, убирать, сносить и восстанавливать заборы, бордюры, плитку, асфальт. Больше людей можно формально трудоустроить, ну, и продолжать «не обижать» карманы карманных компаний, которые будут осваивать все эти средства, выделяемые каждый год на те вещи, которые откровенно не нужны. Проблема тут в том, что бюджет – не бездонная пещера с деньгами, уже сегодня мы проедаем остатки жирных лет, практически ничего не создавая, а только тратя. Товары, которые мы поставляем на рынок, это сырье, часть которого станет просто неактуальной в ближайшие годы. Поменять это сверху практически невозможно, именно тут и нужен «креатив» и «креаклы», но выбирая между своей властью и перспективами страны наши чиновники всегда выбирают первое. К сожалению для большинства наших граждан.
