Султан Эрдоган Великолепный
и Перспективы нео-османизма
В 1356 году корабль, на котором плыл один епископ, потерпел крушение у южного берега Мраморного моря. Турки доставили епископа в летний шатер Орхана, где его приняли по-царски; однако при этом ему было сказано, что они, турки, суть орудие в руках Бога и что их успехи доказывают истинность мусульманской веры; сам Всевышний ведет их с востока на запад, не оставляя своим попечением. Сто лет спустя султан самолично объявил гостю из Венеции, что «времена изменились и теперь мы пройдем с востока на запад, как прежде люди Запада приходили на Восток. В мире должна быть одна империя и одна религия». Продвижение турок оказывало на современников такое завораживающее воздействие, столь жалки, двуличны и разобщены были их противники, таким сверхъестественным казался их успех, что два века спустя сам Лютер пришел к тому же выводу, что и султан, и вслух размышлял о том, следует ли вообще сопротивляться их наступлению — не значит ли это противиться божественной воле?
Из книги Джейсона Гудвина «Величие и крах Османской империи. Властители бескрайних горизонтов»
ВСЛЕД за очевидно связанной с турецкими усилиями победой в Карабахе президент Турции немедленно начал шахматную партию на новом фронте – Северном Кипре, предложив мировому сообществу заканчивать бессмысленные «дипломатические игры» вокруг объединения острова, а признать политическую реальность с двумя государствами – греческим и турецким. Если «султану Эрдогану» удастся разрубить и этот Гордиев узел, то его по праву можно считать новым Сулейманом Великолепным, самым могущественным правителем Османской империи. Доктрина нео-османизма получила своего название от греческих СМИ именно после вторжения турецкой армии на Кипр в 1974 году, и теперь на этом острове она может быть закреплена окончательно, естественно, если Эрдоган вновь добьется своего. В целом же апелляция к славе османов и восстановление турецкого влияния за пределами ее нынешних границ стали красной нитью всей политики Партии справедливости и развития (ПСР). Судя по всему, от того, насколько успешной в этом направлении будет Анкара, будет зависеть насколько долго ПСР и ее авторитарный лидер смогут быть во главе этой страны. В каком-то смысле даже в этом они напоминают военно-ленную систему державы османов, которая столкнулась с системным кризисом и упадком буквально сразу же после остановки территориальной экспансии.
Но вначале давайте обратимся к недавнему визиту Эрдогана на Северный Кипр, существующий с 1974 года, как непризнанное никем, кроме Турции, но фактически состоявшееся государство. Турецкая республика Северного Кипра (ТРСК) проводит выборы, собирает налоги, осуществляет социальную защиту своих граждан, строит, ремонтирует, решает проблемы, то есть очевидным образом функционирует, разве что только делегировав свои оборонные дела армии Турции, благодаря вмешательству которой она была создана. Однако, если раньше основная идея второй турецкой республики была в том, чтобы войти в Европейский союз в составе некоего ассоциированного с греческим Кипром государства, то после того, как референдум о подобном объединении провалили именно греки, идея евроориентации перестала быть основной. В каком-то смысле ТРСК повторяет тот путь, который прошла сама Турция под руководством ПСР – от риторики «сделать все, чтобы быть принятой в ЕС», до идеологии последовательного строительства самодостаточной региональной «державности», которую сегодня и называют «нео-османизмом».
В визите Эрдогана было несколько важных моментов. Прежде всего, он приехал в страну, населенную турками, с неопределенным статусом, но как триумфатор, который помог другой тюркской стране всего за 45 дней разрешить застарелый конфликт и как минимум подвести к окончательному решению вопрос восстановления ее территориальной целостности. Ранее, даже в рамках популярного популистского лозунга «бир миллет – ики довлет» (один народ – два государства) вопрос ТРСК даже не рассматривался пропагандой ПСР. Теперь этот лозунг должен звучать уже как «бир миллет – уч довлет». Второй момент – Эрдоган приехал в страну, где буквально на днях на выборах главы государства победил откровенно лояльный ему политик – Эрсин Татар. Третий момент – президент Турции приехал в сопровождении своего важнейшего внутриполитического союзника - лидера турецкой Партии националистического движения (ПНД) Девлета Бахчели. Правая партия, тесно связанная с радикальной организацией «Боз курт» («Серые волки»), сегодня стала залогом консенсуса между происламским курсом ПСР и национально ориентированной старой политической элитой, частью которой является ПНД. Для Эрдогана этот компромисс – это как минимум заморозка курса на ресекуляризацию. Для Бахчели – признание того, что нео-османизм не может основываться только на национальной идее турков, но также должен учитывать исламские корни. Этот союз существует с 2015 года и прошел ряд кризисов, под давлением которых все же устоял.
Для нео-османизма вторжение в 1974 году на Кипр также имеет большое символическое значение, являясь, по сути, первой самостоятельной военной операцией за пределами Турции со времен провозглашения республики в 1923 году. До этого турецкие военные силы участвовали в составе войск ООН в войне в Корее в 1950-е годы, но на самостоятельные действия впервые широкомасштабно пошли именно в ходе операции «Атилла», итогом которой стал захват северной части острова Кипр. Тогда, как уже говорилось, греческая печать и начала писать о том, что Анкара начинает политику по возврату влияния в своих бывших провинциях. Выступая в ТРСК на 37-й годовщине ее провозглашения, Реджеп Тайип Эрдоган провозгласил новый курс на урегулирование кипрского вопроса на основании сохранения и признания двух отдельных государств. «Сейчас на Кипре - два отдельных народа, две отдельные демократические системы и два отдельных государства. Поэтому нужны переговоры, направленные на достижение решения, которое бы предусматривало два отдельных государства», - заявил президент Турции, отметив, что многолетние усилия переговорщиков не привели ни к чему. «Мы не можем больше терпеть эти дипломатические игры»,— сказал Эрдоган, отметив, что мир и стабильность невозможны «без учета справедливых интересов нашей страны и ТРСК».
Ему вторил и Эрсин Татар: «Нам нужно решение, основанное на суверенном равенстве - решение о двух государствах. Два народа и два государства, которые существуют на Кипре, должны сотрудничать, исходя из нынешних реалий». Только что избранный глава ТРСК отметил, что федерация с греками стала невозможна из-за «бескомпромиссного подхода» греческой Республики Кипр. Когда перед вступлением Кипра в ЕС в 2004 году по всему острову проходил референдум по плану генсека ООН Кофи Аннана по урегулированию конфликта (он предложил создание федеративного государства с коллективным руководством), именно греки проголосовали против него, в то время как турки голосовали «за». Дальнейшие переговоры продолжались более 13 лет и тоже закончились ничем. Так что Анкара и руководство ТРСК довольно логично говорят: если не хотите жить вместе, давайте будем жить отдельно. Первым символическим актом полноценного суверенного государства будет, видимо, новое заселение и открытие для туристов курортного района Вароша в Фамагусте, который десятилетия после 1974 года оставался пустым. Это вызывает крайне негативную реакцию в Афинах и на греческом Кипре, равно как и геологическая разведка газовых месторождений в акватории Кипра, которую ведут в настоящий момент турецкие корабли.
Ключевой момент для Анкары – организовать «лавину признаний» ТРСК, которая может быть обеспечена, прежде всего, через союзные силы – правительства того же Азербайджана или Ливии. ЕС в этом вопросе выступает против, однако его планы по санкциям против Анкары, похоже, ее не пугают. Признать ТРСК могут ключевые партнеры Турции, вроде Тбилиси или той же России (!). Москва в последние годы не только основательно подпортила отношения с Афинами (из-за позиции по украинской поместной церкви), но и могла обидеться на руководство греческой части острова за меры по деофшоризации экономики и деанонимизации счетов, ударившие по интересам российских олигархов. Если ТРСК сумеет получить сколько-нибудь серьезное признание и статус «финансовой Тортуги», она может переманить многих «иностранных киприотов», которых греческая часть острова теряет из-за жестких требований ЕС к прозрачности финансового сектора.
Возможно, Анкара будет рассчитывать и на поддержку стран Центральной Азии в вопросе признания ТРСК, тем более, что выход на Каспий спонсируемой ею трубопроводной и транспортной инфраструктуры после победы на Карабахе может стать важным альтернативным вектором для развития нашего региона. Для Казахстана рост влияния Анкары может стать удобной лакуной для маневра на фоне геополитического давления традиционных больших держав, прежде всего, России и КНР. Понятно, что пока реально конкурировать с последними в Центральной Азии Эрдоган еще не может, однако, его активность в Ливии, Сирии, Ираке, на Кавказе и теперь на Кипре, а также решительность в разрубании этих Гордиевых узлов, дают хорошие перспективы. Единственная слабость Эрдогана – это «вилка» между зависимостью ПСР от внешних успехов (когда остановка экспансии вовне может довольно быстро свести на нет всего его достижения внутри страны) и способностью турецкой экономики поддерживать столь быстрые темпы развития нео-османизма (ибо внешняя политика – это очень дорогая игрушка). Однако, пока Султан на коне и, похоже, движется к очередной победе…
