Курултай по идеологии

Токаев призвал интеллигенцию помочь государству объединить нацию, при этом выступил за ограничение нетрадиционных религиозных воззрений, угрожающих, по его словам, национальной безопасности

Президент - про историю и религию

Владимир ИВАНОВ

В СЕРЕДИНЕ МАРТА в Атырауской области состоялось третье заседание Национального курултая с участием президента Токаева, прошедшее под лозунгом выработки или уточнения идеологических основ казахстанской государственности – как в области истории, морали, так и касательно религии, для развития которой глава государства расставил приоритеты и выставил запреты. Такой дуализм прослеживается во всей речи Касым-Жомарта Кемелевича.

Так, апеллируя к казахстанской интеллигенции, которая, должна стать тем клеем, который будет укреплять единство нации, президент тут же предупредил ее о бессмысленности исторических споров, поскольку «пустопорожняя полемика, будоражащая общество, нам не нужна». Токаев посоветовал интеллигенции уделять «особое внимание… вопросам укрепления единства нации», а также глубоко изучать историческое наследие Казахстана, но не увлекаться, так как «излишнее копание в прошлом принесет нам больше вреда, чем пользы». Точно также президент высказался и в отношении развития казахского языка, сферу применения которого, с одной стороны, нужно расширять, а с другой – никого не принуждать к его использованию. Дуализм проскользнул и в оценках современных информационных технологий, которые, с одной стороны, нужно задействовать, а с другой – «неразборчивое использование интернета оказывает негативное влияние на воспитание подрастающего поколения».

Возвращаясь к религиозным вопросам, позднее в тот же день, на ифтаре глава государства отметил, что религия – это вопрос национальной безопасности, и «мы не должны позволить различным течениям из-за рубежа отравлять умы молодежи», хотя ранее он же указывал, что «религиозные убеждения – это выбор и частное дело каждого гражданина», а «свобода вероисповедания в нашей стране гарантируется законом». Остается надеяться, что подобный дуализм, если это будет в дальнейшем прописываться в новом законодательстве, будет решен все-таки ближе к Конституции …

Одним из наиболее зримых проявлений нового идеологического курса стало изменение формата празднования казахского национального праздника Наурыз в этом году, как раз во время проведения Национального курултая. И Касым-Жомарт Токаев начал свою речь именно с этого, намекнув на то, что это – добрый знак. «В первую очередь, хочу поздравить всех с праздником Көрісу күні. В этот день, после долгой зимы, благополучно пережившие зиму родные и близкие люди встречаются и собираются вместе. У нас бытует мнение, что празднование Көрісу күні свойственно западным регионам страны. Однако не следует забывать, что это давняя традиция нашего народа, которая идет из глубины веков. Поэтому будет правильным, если мы всей страной начнем отмечать Наурыз с Көрісу күні. В этом году праздник Наурыз совпадает с первыми днями священного месяца Рамазан. Заседание Национального курултая тоже проходит в преддверии Наурыза. Праздник Наурыз олицетворяет пробуждение природы и жизни. А заседания Курултая содействуют развитию и укреплению прогрессивных общественных ценностей. Потому что обновление и модернизация всегда открывают путь к лучшему», - отметил он.

И этот Курултай, по словам президента, посвящен именно новой идеологической повестке, для которой «мы должны сформировать новую систему ценностей». Г-н Токаев отметил: «…Чтобы стать действительно развитой страной, решения одних лишь экономических задач недостаточно. Мы должны действовать комплексно, определив ориентиры не только в социально-экономической, но и в идеологической сфере». Главная задача идеологии – укреплять национальное единство, и тут государству и должна помочь интеллигенция.

Исходя из смысла речи президента, мы видим, что он привержен к традиционному для русскоязычной культуры пониманию этого термина, как «социальной группы, которая занимается умственным трудом, отличается высоким образовательным уровнем и творческим характером своей деятельности, проявляющимся в привнесении личностно-индивидуального начала в эту деятельность, производит, сохраняет и несёт в другие социальные группы общечеловеческие ценности и достижения мировой культуры, обладает специфическими психологическими чертами и позитивными нравственно-этическими качествами». Между тем, как на Западе распространен более узкий термин – интеллектуалы – «люди, профессионально занимающиеся интеллектуальной (умственной) деятельностью, не претендуя, как правило, на роль носителей «высших идеалов». Соответственно, первому подходу соответствует и советская политика «работы» с интеллигенцией под горьковским еще лозунгом «С кем вы, мастера культуры?», государственным заказом, партийной цензурой и прочими «прелестями» развитого социализма. Это не значит, что западный интеллектуал – не является пропагандистом определенных ценностей, но, по крайней мере, он действует сообразно запросам общества, рынка, если хотите, а не указке сверху. У нас же, судя по форме и содержанию третьего Курултая, было решено строить государственность и нацию сверху, а не создавая ей условия для самостоятельного формирования и взлета. Как говорится, забота о людях слишком важная задача, чтобы доверять ее самим людям.

Исходя из этой парадигмы и выстраивается остальная часть послания Токаева на идеологическом Курултае. Он не раз и не два повторяет слова про важность «укреплять единство нашего народа», указав также, что важно укреплять единство и в рядах интеллигенции. Тут уже почему-то вспоминается, как в столь уважаемом Касым-Жомартом Кемелевичем Китае как минимум два раза в его истории провозглашался лозунг «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ», который сформулировал первый император Цинь Шихуанди, объединитель Китая, а затем повторил в 1957 первый «красный император» - Мао Цзедун. В обоих случаях интеллигенция, которую этот призыв подталкивал к плюрализму и открытому выражению своего мнения, затем сталкивалась с массовыми репрессиями со стороны государства, которое быстро разочаровывалось в свободомыслии и жестко призывало обратно к единству мнений. В случае со вторым увяданием «ста цветов», Культурной революцией, Китаю потом и вовсе пришлось восстанавливать интеллектуальный класс, посписочно возвращая из деревень, выживших в ходе «трудового перевоспитания» писателей, ученых, чиновников и других деятелей умственного труда и мыслительной деятельности. Такие исторические параллели, конечно, настраивают на минорный лад, однако, именно они еще не раз приходят на ум при анализе выступления главы государства.

Конечно, никто не против того, чтобы «примером для нас и наших потомков должны быть люди, которые ставят общенациональные интересы выше личных», однако, когда президент сразу же за этим подчеркивает, что это «особенно актуально в условиях современной геополитической ситуации», то ловишь себя на вопросе: а кого конкретно имеет ввиду г-н Токаев? Также нельзя не согласиться со словами президента о важности чтения и книг, но когда это продвигается с одновременной критикой «бессмысленного контента социальных сетей», почему-то хочется сказать слово и в их защиту. Так уж сложилось, что отрицать ту роль, которую соцсети заняли в глобальной культуре, выступать с призывами к возврату чтения бумажных книг с целью их вытеснения будет, наверное, странно.

Главный исторический концепт речи Токаева – историческая преемственность нашей государственности, возводима к Золотой Орде. «Для уверенного движения вперед мы должны в полной мере осознать масштаб национальной истории, оберегать и продвигать свое культурное наследие, - отметил президент РК. - Казахстан является прямым преемником кочевой цивилизации Великой степи. Признанной вершиной государственного строительства на огромных просторах Центральной Евразии всегда выступал Улус Джучи, всемирно известный как Золотая Орда. Геополитическое наследие этой средневековой державы послужило благодатной почвой для возникновения целого ряда евразийских государств, включая Казахское ханство. Сплав различных этносов и религий создал на этом пространстве уникальную модель межкультурного симбиоза и государственного строительства. На протяжении шести столетий джучиды играли определяющую роль в судьбе Центральной Евразии, стремясь сформировать на огромной территории единую цивилизационную общность. Улус Джучи, подобно Римской империи, задал стандарты развития для государств и народов Великой степи на многие столетия вперед, вывел на качественно новый уровень государственное управление. Символично, что сегодняшнее мероприятие проходит в год 800-летия образования Улуса Джучи. Однако это не повод для пышных торжеств, а прежде всего стимул к серьезной исследовательской работе. Улус Джучи занимает значимое место в традиции государственности Казахстана, потому что прошлое, настоящее и будущее нашей страны тесно переплетены с его историческим наследием. Важно, чтобы восприятие Золотой Орды в мире было неразрывно связано именно с Казахстаном».

Что можно сказать об этом подходе? С одной стороны, он избавляет нас от глупых толканий за личностью Чингисхана с монголами, калмыками и китайцами, поскольку улус Джучи – это все же исключительно наша, местная государственность, уже обособленная от общемонгольской империи. С другой стороны, это закрепляет Ислам в качестве религиозной модели государственности, ибо именно в рамках государства Джучидов второй раз в своей истории тюркоязычные кочевники западной части Великой степи сделали исторический выбор в пользу мусульманской религии. Еще один момент – Золотая орда – это выбор в сторону «евразийства», ориентированного на современную российскую территорию, где также есть регионы, отсылающие свою традицию к этому периоду и государству. Прежде всего, мы говорим о Татарстане, однако, и, в целом, обращения к этому есть и у так называемого «евразийства», которое сложилось в XIX веке, как форма русского научно-политического и исторического сознания (в противовес славянофилам и западникам), который сегодня поднят на щиты путинской политики. Так, что в сторону севера «джучидский вектор» отражает в том числе обреченность посыла о том, что «нам никуда от России не деться».

Второй важнейшей идеологической установкой речи Токаева на третьем Курултае, стали его замечания и противопоставление некоторых исламских установок национальным. Так, говоря о «практике ношения одежды в национальном стиле» в учебных заведениях, президент отмечает, что «следует поддержать и расширить это правильное начинание», потому что «в последние годы в нашей стране стало много закутанных в черные одеяния людей». Хорошо, конечно, что он делает ремарку, отмечая, что «это не чужие люди, а наши сограждане». Смущает лишь, что речь идет о ставшем регулярным скандале с запретом носить в школу девочкам хиджабы. Если глава государства не против того, чтобы дополнять школьную форму национальными мотивами, то тогда отказ хиджабу под соусом неизменности школьной формы выглядит совсем уже дискриминационным. Тут, кстати, вспоминается, что и сам Касым-Жомарт Кемелевич признавался в одном из интервью, что в молодости он также нарушал законодательные запреты против религии, когда привозил своему отцу, который к 60 годам заинтересовался Исламом, религиозную литературу из Сингапура. Но, как говорится, что позволено Юпитеру, то не позволено быку...

Слова президента о том, что «облачение во все черное противоречит мировосприятию нашего народа, является бездумным копированием инородных норм, обусловленным религиозным фанатизмом» тоже вызывают закономерные вопросы. Например, а если облачится во все черное без религиозной подоплеки – это тоже будет противоречить мировосприятию народа? А если «бездумно копировать инородные», но не религиозные нормы? А если человек сам носит, что хочет, это все равно «стремление... навязать обществу чуждые религиозные идеалы, в том числе в виде архаичной формы одежды», что «является неприкрытым вызовом нашим традиционным устоям и ценностям»? А ношение архаичной одежды не религиозного характера тоже является «неприкрытым вызовом устоям и ценностям»? Отчасти ответ на эти вопросы сам Касым-Жомарт Кемелевич дал уже после Курултая, на ифтаре, где заявил: «Говоря откровенно, проблема религии - это вопрос национальной безопасности. Мы не должны позволить различным течениям из-за рубежа отравлять умы молодежи. Мы должны сохранить наши традиции и воспитать сознательное поколение». Таким образом, если кто-то вдруг захочет облачиться в черное, чтобы походить на персонажа манги, то государство не против, главное, чтобы религия оставалась в обозначенных жестких рамках и не влияла на политику.

«Мы не должны отрываться от своих духовных корней и размывать свою национальную идентичность, - отмечает Токаев. - Мы должны опираться на тысячелетние религиозные знания и духовные ориентиры именно наших предков. Для сохранения и укрепления духовного суверенитета страны нам нужно ориентироваться на традиционный для большинства тюркских народов, в том числе казахов, суннизм ханафитского толка. Свойственные ханафизму интеллектуальное восприятие мира и свободомыслие создали предпосылки для исламского ренессанса, расцвета искусства и науки в нашем регионе, появления таких великих мыслителей, как аль-Фараби». Тут вопросов нет, хотя довольно странно, что всю палитру 130 этнических групп Казахстана свели всего к двум «традиционным» конфессиям – ханафитскому мазхабу Ислама и Русской православной церкви. Если государство контролирует, чтобы граждане веровали только в соответствии с национальными культурными традициями, это как то сочетается с принципом светскости и отделением религии от государства? Впрочем, и некоторым национальным традициям досталось от президента «на орехи» - в частности он раскритиковал похищение невест и многоженство, хотя второе официально законом никак не наказывается.

Еще одна цитата: «Казахстан всегда будет толерантен ко всем вероисповеданиям, воззрениям и учениям, которые не подрывают нашей государственности и общественной морали». Как закрытая одежда может подрывать государственность и общественную мораль, к сожалению в речи не было раскрыто. Однако, слово «дискриминация» президент произнес не по этому поводу, а в адрес того, что наблюдаются «факты дискриминации и даже угнетения женщин в семьях, где исламские каноны воспринимаются в крайне искаженном, догматическом виде». Мы не знаем, кто сейчас выступает спичрайтером президента, но этому человеку хотелось бы посоветовать чаще заглядывать в словарь, ибо догматизм – это антипод искажения, поскольку подразумевает неизменное следование догмам, и один и тот же предмет не может быть одновременно и искаженным, и догматическим. Точно также противоречит себе еще одна цитата: «Мы должны противодействовать религиозному экстремизму и архаике, твердо придерживаясь канонов традиционного для нас ислама, выступающего одной из главных основ национальной идентичности». Слово «архаика» - что-то старинное и древнее - зачем-то противопоставляется канонам традиционного Ислама, которые также - старинные и древние.

Возвращаясь к идеологическим установкам, закрепляющим государственный надзор за религией, напомним, что формально наша Конституция защищает право каждого гражданина исповедовать любую религию, какую он пожелает, менять ее. Поэтому перевод этого вопроса в область национальной безопасности требует предварительного пересмотра конституционных норм. Правда, это вступит в противоречие с другими словами президента из этой же речи: «Мы построим справедливое государство с сильными демократическими институтами и развитой правовой системой, обеспечивающей торжество закона и порядка – фундаментального принципа нашей политики. Мы создадим общество равных возможностей для всех и каждого, в котором ответственные граждане усердным трудом вносят свой весомый вклад в развитие страны». Кстати, это единственный раз, когда слово «демократия» упоминается во всей речи Токаева на Курултае. Что в сухом остатке? Триумф дуализма. Правда дуализм этот не в том, что в основе мира есть дух и материя, в том, что идеологическая картина Нового Казахстана, набросанная широкими мазками на Третьем Курултае в Атырау относится скорее к абстрактному, чем к реалистическому искусству...